Обман [Bubble] - Андерс де ла Мотт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще раз…
На этот раз фомка прошла, дужка отлетела, но из-за большого усилия Эйч Пи потерял равновесие и упал на пол. Подумал было остаться полежать так, чтобы хоть немного отдохнуть.
Но тут медленно отворилась дверца холодильника, и яркий свет оттуда навел его на другие мысли. Он встал на колени, подтянулся вверх, взявшись за дверцу, и попытался выпрямиться.
Холодильник был пуст.
Почти пуст. На самой верхней полке стояла аккуратная маленькая подставка с пятью наполненными шприцами.
Эйч Пи стал постепенно подниматьяся на ноги, при этом хватаясь за стеклянные полки, две из которых полетели вниз. Потянулся за шприцами и обхватил пальцами холодную поверхность одного из них.
А потом наступила темнота…
Глава 11
Electric Sheep[52]
Черный самолет приземлился на две минуты раньше назначенного времени, но Ребекка была настолько погружена в свои мысли, что даже этого не заметила.
– «Глобал Экспресс», неплохо!
– Что-что?
– Самолет Блэка, «Эн шесть Бэ».
Чельгрен показал пальцем на взлетно-посадочную полосу.
– Может долететь из Нью-Йорка в Токио без промежуточной посадки. Кто-то из фирмы сказал, что это его собственный самолет, а не конторы. «Глобал Экспресс» может взять на борт двадцать пассажиров, но Блэк, естественно, предпочитает путешествовать в одиночестве…
– Угу, – пробормотала она и прищурилась, чтобы получше рассмотреть происходящее.
Чельгрен продолжил трепаться о разных типах самолетов, но Ребекка слушала вполуха. Самолет, полностью выкрашенный в черный цвет, выглядел странно. Большинство самолетов, как правило, белые или серые, но она предположила, что этот цвет – своего рода самоутверждение. Лайнер свернул на одну из дорожек для руления и медленно стал приближаться к месту стоянки.
Ребекка открыла дверь автомобиля и вышла. Почему-то она немного нервничала.
Блэк ей понравился сразу. А иное было попросту невозможно. В отличие от остальных «випов», с которыми ей приходилось работать, он сразу подошел к ней, пожал руку и представился – как будто в этом была какая-то нужда…
К тому же Блэк попросил ее рассказать о том, как выстроена система безопасности, и даже спросил, что он должен сделать, чтобы облегчить работу ей и другим телохранителям…
Ростом он оказался выше, чем по Cи-эн-эн, и к тому же выглядел моложе. Возможно, потому, что улыбался больше, чем делал это по телевизору. Блистал белоснежными улыбками, которые тут же заражали улыбчивостью окружающих. Вряд ли Блэку больше сорока. Рост минимум метр девяносто, но, несмотря на долговязую фигуру, двубортный костюм сидел на нем как влитой. Волосы на затылке коротко подстрижены, но спереди немного небрежно свисала подернутая сединой челка, заставлявшая его время от времени проводить по ней пальцами, чтобы откинуть ее назад. Этот часто повторяющийся жест по какой-то причине усиливал интенсивность и притягательность его взгляда.
После десяти часов полета Блэк выглядел свежим до неприличия. Ни на рубашке, ни на пиджаке ни малейших признаков помятости, так что, по всей видимости, он переоделся, а то и принял душ.
По предположениям коллег, в самолете Блэка были абсолютно все удобства. Но и Чельгрен, и ее папка с предварительной информацией ошибались в одном пункте. Блэк путешествовал не один. В самолете еще был плотно сбитый, невысокого роста человек с бычьей шеей, в лоферах[53] и плохо сидящем свободном костюме.
На мгновение она решила, что это стюард. Но, встретившись с ним взглядом, мгновенно поняла, что это не так. Бычья шея – это что-то из ее собственной сферы. Мужчина держался в тени, но она видела, как внимательно он слушает, о чем они говорят.
Когда Ребекка посадила Блэка на заднее сиденье своего автомобиля и убедилась в том, что весь багаж выгружен, «бычья шея» деликатно отозвал ее в сторону.
– Thomas, – кратко представился он, и она даже не поняла, имя это или фамилия. – Chief Security Officer at «PayTag», – продолжил он. – Pleased to meet you, Rebecca. I’ve heard a lot about you… [54]
Она слегка кивнула и пожала ему руку, подумав: «К сожалению, не могу сказать этого о себе. Никто ни слова о тебе не упомянул».
* * *Он бежал.
Изо всех сил, прямо к выходу в самом конце коридора.
Но, несмотря на все усилия, на то, что двери офисов с обеих сторон проносились так быстро, что он едва их замечал, никак не мог приблизиться к цели. Он чувствовал, что преследователи его настигают…
Серый линолеум на полу проседал под ногами, с каждым шагом становился все мягче.
Почти как…
Песок.
Он продолжал бежать.
Знал, что они все еще за ним гонятся. Слышал, как пустынную ночь прорезают звуки их дыхания.
Змеи появились словно ниоткуда. Вырвались из своих нор, пасти разинуты, зубы обнажены. Их десятки, а то и сотни. Он пытается их избежать, зигзагами несется по дюнам, чтобы было труднее его достать.
Но это невозможно.
Он чувствует, как в бедро вонзаются зубы. Одна, две, три змеиные пасти…
Еще больше…
А затем змеи куда-то делись.
Он быстро оглянулся через плечо и увидел, как они приближаются. Сотни несущихся по песку мужчин в костюмах. Котелки на головах надвинуты до самых бровей, а там, где должны быть нос и рот, – большое зеленое яблоко.
Они его нагоняют, их хорошо начищенные ботинки взрывают песок.
Сейчас у него разорвется грудь, ноги стали как свинец, но он заставил их слушаться.
Вперед!
Вверх!
К вершине холма.
Он увидел, как перед ним выросла круча, и попытался сменить направление. Но ноги его больше не слушались. Вместо этого они побежали прямо вперед, подвели его к крутому обрыву, который уже не был песчаной дюной, а оказался крышей.
И он увидел, что там внизу его ждут тысячи птиц. Тысячи черных воронов пустыни, перья блестят, клювы как кривые сабли.
Или ему показалось?
Или же это острые, покрытые чем-то маслянистым камни? Он стал падать.
Сначала медленно.
Затем все быстрее.
Земля приближалась.
Он знает, что будет больно. Больнее, чем все, ранее испытанное им в жизни. И в тот же миг, как боль пронзила его тело, а члены искривились в дикой судороге, он услышал их голоса.
«Хочешь сыграть в игру, Хенрик Петтерссон?!»
Wanna play a…
GEIM?[55]
Это слово все еще звучало эхом у него в голове, когда он очнулся.
Не сразу вспомнив, кто он такой, Эйч Пи был вынужден напрячься, чтобы вспомнить, что с ним произошло. Затем наступила паника. Он открыл глаза и попытался сесть, но тело не слушалось.
К тому же было темно. Как в могиле.
Значит, парализован.
Ослеп.
Soon to be dead… [56]
Значит, вот как оно все закончится – на грязном кухонном полу в пустой квартире. Из глаз полились слезы, Эйч Пи моргал изо всех сил.
Но вдруг он заметил, что черная тьма стала как-то немного сереть. Светло-серая полоса становилась все интенсивнее, он уже мог различать детали. Потолок, лампа. Закрытое рулонной шторой окно, покосившийся сосновый комод в углу. Чувства возвращались постепенно, и он понял сразу, что лежит не на твердом кухонном полу. А дома, в собственной спальне.
Как, черт возьми?..
Сделав попытку сесть, он понял, что теперь получается лучше.
Да, его подозрения подтвердились. Он – в собственной постели, мать его, с чем-то, что напоминает нечеловечески сильное похмелье. Все тело ломит, от кончиков пальцев до корней волос. Голова болит так сильно, что стучит в глазных яблоках, от чего он чуть ли не моргает в такт. Почувствовав тошноту, Эйч Пи еле встал на ноги и, пошатываясь, отправился в туалет. К сожалению, не дойдя туда, он все же сумел поймать большую часть рвоты в ладони. Затем залез в ванну, включил оба крана и подставил голову под спасительную струю.
В ванне он просидел больше часа, на тело лилась вода. Он только изредка двигался, чтобы его рвало в слив, и только, когда вся кожа на теле сморщилась, он ожил настолько, чтобы суметь снять одежду и осмотреть себя.
Его всего дико трясло, знобило и бросало в пот, но спасибо, что жив…
Лодыжка – толщиной в мяч для игры в американский футбол, и ясно видны две маленькие дырочки от змеиных зубов. Так почему же он не умер?
Ответ на вопрос Эйч Пи нашел с внутренней стороны правого бедра.
Пара синяков размером с пятак и несколько капель свернувшейся крови. Видимо, ему все-таки удалось вколоть себе противоядие. Возможно, он вколол все пять шприцев, а затем дополз до квартиры. Спас себя сам в последнюю секунду, мать ее!!! Круто сработано, Эйч Пи!
